|
В своем блоге Виктория Максимова писала:
17 марта 2010 22:29Меня давно мучает такое наблюдение: как же быстро после развала СССР с нас стерлась благородная позолота самого читающего народа в мире. Ремарков с Бальзаками мы, похоже, расхватывали только потому, что не было никого другого. А как только печатать можно стало всех, оказалось, что мы не такие уж и интеллектуалы… Если наше позолота была не самоварной, а хорошей пробы, она же не должна была слететь так быстро. Или этой позолоты не было вообще? Или нам только внушали, а мы как попки повторяли, что мы такие все из себя позолоченные?
У меня есть на этот счет кое-какие соображения, подкрепленные многолетними (хотя и давними) исследованиями фондов библиотек СССР.
Как всегда, все неоднозначно. Читали, действительно, много, однако далеко не так много, как это представлялось в официальных документах. Хорошо помню скандал с фондами массовых библиотек в начале 1980-х гг. Согласно госстатистике, они использовались на 94-93%, т.е., без дела лежало лишь 6-7% книг. Сейчас уже не помню, сколько это было в цифрах, но многие и многие миллионы. Мой коллега по Ленинской библиотеке Э.Н.Должиков, мастер использования математической статистики, сидя за своим столом, вывел по непрямым данным, что неиспользуемые фонды составляют 25-30%. В среднем по стране, естественно. Разброс был довольно велик — от тех же самых 5-6% до половины фонда. В денежном выражении это были десятки миллионов советских рублей. Для начала, Должикову пригрозили партийными карами за то, что он порочил советскую действительность. Потом набрали в методических центрах лучших специалистов и разослали их по стране — проверять на местах. Я сам ездил несколько раз и перебирал книги на полках деревенских филиалов ЦСБ.
Расчеты Должикова подтвердились. Правда, из этого следовало, помимо всего прочего, что существовали книги, составлявшие, так сказать, ядро использования фонда, и был (и есть, конечно) балласт, публиковавшийся по тем или иным причинам, и никогда и никем не читавшийся. Т.е., библиотечное фондоведение выдвинуло претензии к советской издательской политике. После этого, в частности, сильно активизировалось издание «Библиотечной серии» — потенциально наиболее интересных для читателей книг, которые не должны были поступать в розничную продажу или же издаваться дополнительным типографским заводом специально для библиотек. С соответствующим грифом на титульном листе.
С долей «балласта» в фондах научных и технических библиотек дело обстояло еще серьезнее. И причины здесь тоже были разные.
(Хотел привести данные из собственной диссертации, но ничего не смог понять в таблицах и графиках. Напрочь забыл жаргон за прошедшие с тех пор четверть века. А перечитывать и разбираться — лень.)
Теперь, что касается, собственно, чтения. Читать, действительно, стали меньше. По самым разным причинам. Один из примеров — мой хороший друг, обладавший прежде замечательной библиотекой. Сейчас библиотека полностью вывезена в квартиру покойного отца, дома ни одной книги, сам же человек с головой, круглосуточно, сидит в бизнесе и говорит, что прежде читал от безделья. Причин пристрастия к чтению было немало. В «просвещенных» кругах считалось неприличным не прочитать ту или иную нашумевшую или шумящую книгу. Было мало средств проведения досуга, и потому многие читали только потому, что нечем было занять время. Не было игрушек на мобильниках и карманных устройствах — что делать в метро? Читать, конечно.
С более подробным разбором положения в России с чтением можно ознакомиться здесь (интервью другого моего бывшего коллеги, известного социолога Бориса Дубина). Он много лет работал в секторе социологии книги и чтения ГБЛ, и потому знает проблему, как никто другой.
|
